Обзор книги «Река Амур»: где разделяются империи и начинается соперничество (The Wall Street Journal, США) - «Общество»

Автор с задумчивым изяществом описывает свое путешествие на восток от «священного» истока Амура в Монголии до умирающего порта Николаевск-на-Амуре на восточном побережье России. Именно там река впадает в Охотское море «с чувством ослабленной целеустремленности», как будто «в этом колоссальном устье истощилась вся человеческая жизнь».

Тюброн большую часть своей поездки очень сильно страдал от боли, потому что уже в самом начале путешествия в Монголии он сломал лодыжку и два ребра. Лошадь Тюброна оступилась в болоте и «наклонилась вбок на этой гниющей почве», из-за чего писатель упал на землю. Одна нога у него осталась в стремени, а лошадь понеслась вперед. Но отважного англичанина спасло от смерти то, что надетый на ногу сапог был ему велик. Нога выскользнула, и лошадь умчалась. «Я лежал в болоте, — пишет Тюброн, — и мне было до странности хорошо и спокойно».

Такое спокойствие объяснялось непониманием. Тюброн не осознал, что у него сломана нога и ребра. Он думал, что просто сильно ударился и получил кровоподтеки. Целительным бальзамом для его физической боли стала суровая красота Амура, которая очаровала его, хотя история этой реки вызвала у него страх.

От внимания Тюброна не ускользает ни одна деталь, ботаническая, атмосферная или бытовая. Он пишет о холмах Монголии: «Когда гуляешь там, как будто проходишь сквозь приливную волну диких цветов: разноцветные астры, горечавка, желтая как масло лапчатка, ярко-синий водосбор». В маленьком поселке на востоке России ему пришлось жить в «запущенной комнате, где можно было задохнуться от пыли». Но взгляд путешественника столь же быстро цепляется за страшное человеческое прошлое Амура.

Например, он оплакивает участь бурят-монголов, история у которых «мрачная, наполненная гонениями, бегствами и преследованиями». Эта народность в 1917 году сражалась вместе с белыми против красных. Сталин отомстил им, загнав тысячи бурят-монголов в созданные в восточном течении Амура гулаги. Многие буряты скрывали свое происхождение, порывая с прошлым, и эта рана не залечена до сих пор».

Тюброн беспощаден, описывая резню в российском городе Благовещенске в 1900 году. Какие-то бунтовщики из числа участников Боксерского восстания обстреляли через Амур российский берег, и население города запаниковало. Тюброн пишет, что их страх вылился в ненависть к китайским обитателям города, «которым до этого доверяли, и которые жили мирно». Для русских они мгновенно превратились в «грозную опасность». Казаки согнали 5 000 китайских мужчин, женщин и детей в Амур. Большинство не умело плавать, и в них начали стрелять, колоть штыками и убивать топорами. Тюброн отмечает, что в Благовещенске «память об этой резне канула в небытие». В местном музее об этом событии не упоминается.

Много лет Амур был китайским. По Нерчинскому договору от 1689 года (это был первый договор, заключенный Китаем с европейской державой), «выскочка Россия и древняя китайская империя» договорились, что река будет принадлежать Китаю. Как и вся земля к северу от Амура вплоть до Станового нагорья на протяжении сотен километров.

В 1858 году Россия поквиталась за свое унижение, вернув все уступленные двумя веками ранее Китаю земли и подписав с ним договор, который китайцы до сих пор считают «неравноправным». В ходе своего путешествия Тюброн постоянно отмечал ту ненависть, которую многие русские испытывают к китайцам. Отчасти это следствие ксенофобии, но ее корни можно найти в многовековой истории борьбы за земли. Тюброн говорит нам, что смешанные браки — редкость, «хотя некоторые русские женщины отдают предпочтение китайцам, которые более трудолюбивы и меньше пьют, чем россияне».

Сейчас китайцы доминируют в торговле в российских городах на Амуре, и это вызывает еще большую обеспокоенность у местного населения. В российских регионах вдоль Амура численность населения едва дотягивает до двух миллионов. А в китайских провинциях на противоположном берегу проживает 110 миллионов. «Старый фантом желтой опасности вернулся», — пишет Тюброн.

Ему было комфортнее в компании русских, языком которых он владеет. Однако Тюброн соблюдает деликатный нейтралитет в вопросах демографии. В чем он демонстрирует свою пристрастность, граничащую с восторгом, так это в своей любви к Амуру. Когда он с упоением рассказывает об огромных просторах, ставших колыбелью для этой великой реки, поневоле возникает ощущение, что мир Амура — это идеальное место для пожилых мужчин.